Неточные совпадения
Хотя очевидно было, что
пламя взяло все, что могло взять, но горожанам, наблюдавшим за
пожаром по ту сторону речки, казалось, что
пожар все рос и зарево больше и больше рдело.
У Вусуна обыкновенно останавливаются суда с опиумом и отсюда отправляют свой товар на лодках в Шанхай, Нанкин и другие города. Становилось все темнее; мы шли осторожно. Погода была пасмурная. «Зарево!» — сказал кто-то. В самом деле налево, над горизонтом, рдело багровое пятно и делалось все больше и ярче. Вскоре можно было различить
пламя и вспышки — от выстрелов. В Шанхае — сражение и
пожар, нет сомнения! Это помогло нам определить свое место.
Пламя и дым далеко видны, как на
пожаре.
Первый раз в жизни я видел такой страшный лесной
пожар. Огромные кедры, охваченные
пламенем, пылали, точно факелы. Внизу, около земли, было море огня. Тут все горело: сухая трава, опавшая листва и валежник; слышно было, как лопались от жара и стонали живые деревья. Желтый дым большими клубами быстро вздымался кверху. По земле бежали огненные волны; языки
пламени вились вокруг пней и облизывали накалившиеся камни.
После полудня пурга разыгралась со всей силой. Хотя мы были и защищены утесами и палаткой, однако это была ненадежная защита. То становилось жарко и дымно, как на
пожаре, когда ветер дул нам в лицо, то холодно, когда
пламя отклонялось в противоположную сторону.
Поднялся ветер. В одну минуту
пламя обхватило весь дом. Красный дым вился над кровлею. Стекла затрещали, сыпались, пылающие бревна стали падать, раздался жалобный вопль и крики: «Горим, помогите, помогите». — «Как не так», — сказал Архип, с злобной улыбкой взирающий на
пожар. «Архипушка, — говорила ему Егоровна, — спаси их, окаянных, бог тебя наградит».
Кузнец ушел;
пожар свирепствовал еще несколько времени. Наконец унялся, и груды углей без
пламени ярко горели в темноте ночи, и около них бродили погорелые жители Кистеневки.
Оставшиеся скирды и солома пылали так сильно, что невозможно было подступиться; вверху над
пожаром в кровавом отсвете вместе с искрами кружились голуби и падали в
пламя, а огромные тополи около «магазина» стояли, точно сейчас отлитые из расплавленной меди.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое
пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом…
Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
Действительно, горел дом Петра Васильича, занявшийся с задней избы. Громадное
пламя так и пожирало старую стройку из кондового леса, только треск стоял, точно кто зубами отдирал бревна. Вся Фотьянка была уже на месте действия. Крик, гвалт, суматоха — и никакой помощи. У волостного правления стояли четыре бочки и пожарная машина, но бочки рассохлись, а у машины не могли найти кишки. Да и бесполезно было: слишком уж сильно занялся
пожар, и все равно сгорит дотла весь дом.
Плоховатая пожарная команда под его грозными распоряжениями начала обнаруживать рьяную храбрость и молодечество, и в то время, как он, запыленный, закоптелый, в саже, облитый водою, стоял почти перед самым
пламенем, так что лошадь его беспрестанно фыркала и пятилась назад, — в это самое время с обеда председателя казенной палаты, а потому порядком навеселе, приехал тоже на
пожар статский советник Опенкин.
Пожар увидели уже с улицы, когда вся горница была в огне.
Пламя распространялось быстро. Люди спаслись, но дом сгорел.
Обыкновенно ни один
пожар не обходился без того, чтобы он кого-нибудь не прибил, теперь же он все время проспал и проснулся уже тогда, когда
пламя было совершенно потушено.
Вот тут калмыки незаменимы: они бросаются впереди
пожара, зажигают встречную траву и наконец по самому
пламени возят длинные полосы мокрой кошмы, обжигаясь и задыхаясь от дыма.
Вот еще степной ужас, особенно опасный в летние жары, когда трава высохла до излома и довольно одной искры, чтобы степь вспыхнула и
пламя на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при
пожаре всегда начинается ураган. При первом запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от огня. Летит и птица. Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
Около Дмитровки приятели расстались, и Ярцев поехал дальше к себе на Никитскую. Он дремал, покачивался и все думал о пьесе. Вдруг он вообразил страшный шум, лязганье, крики на каком-то непонятном, точно бы калмыцком языке; и какая-то деревня, вся охваченная
пламенем, и соседние леса, покрытые инеем и нежно-розовые от
пожара, видны далеко кругом и так ясно, что можно различить каждую елочку; какие-то дикие люди, конные и пешие, носятся по деревне, их лошади и они сами так же багровы, как зарево на небе.
Город лег на землю тяжелыми грудами зданий, прижался к ней и стонет и глухо ворчит. Издали кажется, как будто он — только что разрушен
пожаром, ибо над ним еще не угасло кровавое
пламя заката и кресты его церквей, вершины башен, флюгера — раскалены докрасна.
Удар часового колокола вывел его на момент из забытья… Бьют часы… Он считает: один… два… три… четыре… пять… Звуки все учащаются… Он считает двенадцать, тринадцать… четырнадцать… двадцать… Все чаще и чаще бьют удары колокола… Пожарный набат… Зарево перед ним… Вот он около
пожара… Пылает трехэтажный дом…
Пламя длинными языками вырывается из окон третьего этажа…
Польской генерал подозвал купца и пошел вместе с ним впереди толпы, которая, окружив со всех сторон Наполеона, пустилась вслед за проводником к Каменному мосту. Когда они подошли к угловой кремлевской башне, то вся Неглинная, Моховая и несколько поперечных улиц представились их взорам в виде одного необозримого
пожара. Направо пылающий железный ряд, как огненная стена, тянулся по берегу Неглинной; а с левой стороны
пламя от догорающих домов расстилалось во всю ширину узкой набережной.
Конечно, следы исполинского
пожара еще не были изглажены: огромные обгорелые каменные дома, кое-как прикрытые старым железом, окна, заделанные деревянными досками с нарисованными на них рамами и стеклами, с красными и закоптелыми полосами и пятнами по стенам, печальными знаками
пламени, за три года вылетавшего из всех отверстий здания, пустыри с обгорелыми фундаментами и печами, заросшие густою травою, искрещенные прямыми тропинками, проложенными и протоптанными расчетливыми пешеходами, самая новизна, свежесть множества деревянных, прекрасной новейшей архитектуры домов, только что отстроенных или строящихся, — все красноречиво говорило о недавнем посещении Европы…
Это совершенно напоминает того городничего, который велел пожарной команде быть всегда на месте
пожара за полчаса до появления
пламени…
Все
пламя, весь
пожар, пламеневший в груди его, словно истлели и угасли в один миг и на один миг; он с смущением опустил глаза и боялся смотреть на нее.
Островский вырыл могилу, без слез уложил жену в мерзлую землю и заровнял ее… Потом он взял билет на прииски и пособие у якутов на дорогу. Якуты охотно дали то и другое в расчете избавиться от поселенца и воспользоваться его домом и кое-каким имуществом. Но Островский обманул эти наивно-хитрые ожидания: он снес все имущество в избу и зажег ее с четырех концов. Этот-то
пожар мы и видели теперь, проезжая мимо. Роковой ветер из ущелья раздувал
пламя, пожиравшее пять лет труда, надежд, усилий и жертв…
Солнце садилось в
пожаре пурпурного
пламени и растопленного золота; когда же яркие краски зари потухли, то весь горизонт осветился ровным пыльно-розовым сиянием.
С отчаянными криками и писком они вздымались высоко-высоко, кружились в воздухе, черкая его крыльями в зигзагах своего полета, и, как ошалелые, где бы улетать скорее от
пожара, они, напротив того, ныряли в самое
пламя, пропадали в облаках дыма…
Страшный ветер отрывал от
пожара целые клубы
пламени и нес их в воздухе отдельными клочьями.
Сильный, порывистый ветер, старые деревянные надворные строения, поставленные слишком близко одно к другому, предшествовавшее сухое время — все это вместе было причиной, что через полчаса от начала
пожара уже шесть домов с их надворными строениями были охвачены
пламенем.
Затем на корабле был
пожар, и корабль, объятый
пламенем, пошел ко дну.
И в тот же миг в алом
пламени заката, охватившем
пожаром старый институтский сад, в его тенистых аллеях замелькали небольшие женские фигуры, устремившиеся на главную площадку, расположенную перед крыльцом.
Идет один раз Кесарь Степанович, закрыв лицо шинелью, от Красного моста к Адмиралтейству, как вдруг видит впереди себя на Адмиралтейской площади «огненное
пламя». Берлинский подумал: не Зимний ли дворец это горит и не угрожает ли государю какая опасность… И тут, по весьма понятному чувству, забыв все на свете, Берлинский бросился к
пожару.
— Я и сам падок! Мне кажется, из меня мог бы выработаться профессиональный зевака. Как интересно! Ух, люблю
пожары!
Пламя шипит, люди борются, публика глазеет!
Так мирно текла их жизнь, и лишь за год до описываемого мною события Марфа Силантьевна была встревожена известием о
пожаре, посетившем ее деревню, и о том, что дом ее родителей сделался жертвой
пламени.
—
Пожар,
пожар! — вскоре раздались крики по всей прибрежной части Замоскворечья, и толпы народа сбежались со всех сторон на пустырь, среди которого стояла объятая
пламенем изба «басурмана и чародея». Черные густые клубы дыма то и дело прорезывались широкими языками красного
пламени, с жадностью лизавшими сухое дерево избы.
Лесные
пожары на горах продолжаются, являя собою грандиозное зрелище — огромные участки леса в огненных языках пожирающего
пламени.
Видя, что
пламя, которое зажег, готово было превратиться в неугасимый
пожар, Русалка начал его тушить.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья
пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих, светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато-золотого, перебирающегося по стенам
пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие
пожаров.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по-русски, чувствовал себя всё-таки растроганным, когда он явился пред notre très gracieux souverain [наш всемилостивейший повелитель] (как он писал) с известием о
пожаре Москвы, dont les flammes éclairaient sa route. [
пламя которой освещало его путь.]
— Урруру! — вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа.
Пламя вспыхнуло и осветило оживленно-радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг
пожара.
И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся
пламя нового
пожара.